— Так кто же он все-таки такой, Дональд?

— Лучше расскажите, что знаете о нем вы сами.

— Есть причины, по которым я должна обязательно это сделать?

— Нет, но разве есть причины, почему бы вам этого несделать?

Поколебавшись немного и глядя сквозь длинные ресницы, онасказала:

— Похоже, вы привыкли резать пирог большими кусками.

— Зачем что-то делать наполовину? — спросил я.

Засмеявшись, она согласилась:

— Полагаю, вы правы.

Я промолчал.

— Итак… Мы с Сильвией шныряли в поисках добычи. Надосказать, Сильвия более импульсивна, чем я.

И как раз в это время мы и повстречали парня, который тоженуждался в компании, ну а нам нужен был эскорт и кто-нибудь, кто бы заплатил понашему счету. Мы…

— Прекрати, Милли, — попросил я, прервав. — Прекратипаясничать!

— Что прекратить?

— Тебе эта роль не к лицу.

— Мне казалось, вы хотели знать, как все было…

— Ты же интеллигентная девушка и к тому же оченьхорошенькая. А то, что ты сейчас тут разыгрываешь, тебе не принесет никакихдивидендов. Просто не сработает. Скажи, честно, сколько тебе заплатил Биллингс?

— Что вы имеете в виду?

— Хочу заметить, что вы не предусмотрели множестванезначительных деталей. Я просто хотел быть уверенным в том, что вы его знали,прежде чем привлечь ваше внимание к этим мелочам.

— Что вы имеете в виду?

— Если бы ты умела играть в эти игры, то непременно настоялабы, чтобы я беседовал с тобой и Сильвией вместе. Позволить мне говорить с тобойнаедине было твоей роковой ошибкой и лишь доказало, что ты всего-навсеголюбительница, а никакая не профессионалка.

— Теперь ваша очередь говорить, — сказала Милли, не спускаяс меня своих голубовато-зеленых глаз, которые сразу стали настороженными,жесткими и внимательными.

— По рассказу Сильвий, вы положили Джона на кушетку одетым итолько сунули ему под голову подушку. Диван-кровать никто не раскладывал, и унего даже не было одеяла; Сильвия, кажется, отдала свою подушку, и это все.

Помолчав с минуту, Милли попросила дать ей еще однусигарету.

Я исполнил ее просьбу.

— Можно, конечно, было бы продолжать игру, но теперьпонимаю, что ни к чему хорошему это не приведет.

Сильвия позвонила мне и сообщила, что вы, Дональд,проглотили целиком наживку, крючок и всю удочку — ведь вы молоды, хороши собойи привлекательны для девушки с длинными красивыми ногами.

— Да, уж такой, какой есть, — иронично подтвердил я.

Она засмеялась.

— Ну ладно, теперь рассказывайте, как вы догадались?

— Хочешь спросить, насколько я обо всем осведомлен? Этаистория сразу показалась мне неправдоподобной. Ведь вы давно знакомы сБиллингсом?

— Я-то узнала его совсем недавно, он один из друзей Сильвии.

— А ты знакома со всеми ее друзьями?

— Нет. Во всяком случае, не с такими, у кого есть деньги:Сильвия свои дела обделывает сама.

— Сколько же он тебе, интересно, заплатил?

— Двести пятьдесят баксов. Мне их передала Сильвия и приэтом заявила, что это моя доля в деле.

— Повтори точно, что ты должна была сделать за эти деньги ичто тебе при этом говорила Сильвия.

— Она сказала, что я могу заработать двести пятьдесятдолларов, если соглашусь на публикацию моей фотографии в газете; что я должнасыграть роль падшей женщины. И еще добавила, что я буду «падшей» только насловах.

— Что ты ей ответила?

— Но вы ведь здесь, не так ли?

— Да.

— Это и есть мой ответ.

— И потом ты встретилась с Биллингсом?

— Да, встретилась. Он передал мне деньги и пристально такрассматривал, все хотел узнать, когда снова увидит.

Ну, я постаралась его запомнить. Мы выпили по одному или подва коктейля, потом он ушел с Сильвией.

— Кто придумал всю эту историю?

— Сильвия.

— Зачем ему понадобилось алиби, ты знаешь?

— Нет, понятия не имею.

— Ты хочешь сказать, что даже не спросила его об этом?

— У меня в сумочке лежали пять хрустящих бумажек попятьдесят долларов. Я бы не задала вопроса, даже если бы там оказалась всегоодна, а тут целых пять!..

— Сколько же он заплатил Сильвии, как полагаешь?

— Он и Сильвия… — Она подняла руку со скрещеннымиуказательным и средним пальцами. — Не стоит извинений, это была часть всегодела, мне за это дали баксы. Я ждала твоего прихода еще прошлой ночью, когдаСильвия позвонила мне по телефону и сказала, что ты вернулся в Лос-Анджелес.

Я кивнул.

— Ты только и делаешь, что меняешь самолеты.

— Приходится много передвигаться по стране.

— Что мне теперь делать?

— Главное — помалкивать.

— Позвонить мне Сильвии, рассказать, что вы сразу меняраскусили и?..

— И что тогда сделает Сильвия?

— Сильвия, конечно, во всем обвинит меня. Она будет уверять,что вы поверили в то, что она рассказала, и все было бы прекрасно, пока вы неявились сюда, ко мне, ну а я выпустила кота из мешка… Впрочем, ладно, отСильвии ведь нельзя ждать какого-то ответственного отношения к делу, особеннокогда в него замешан один из ее дружков.

— Много их у нее?

— Два или три.

— А у тебя, Милли?

— Это вас не касается, мистер.

— Очень многое теперь будет касаться. Запомни это.

Так сколько же их у тебя, я спрашиваю?

— У меня ни одного. В том смысле, в каком вы думаете, —ответила Милли, взглянув на меня.

— Именно такого ответа я и ожидал.

— А это и есть правда.

— Думаю, так оно и есть на самом деле, — сказал я и поднялсяс кресла. — Скажи, почему Сильвия выбрала именно тебя, чтобы подтвердитьистинность этой истории?

— Потому, что мы друзья.

— И нет других причин?